Принять на грудь. Репортаж Алексея Белякова об увеличении груди.

Подтянутый, спортивный, посверкивая тяжелыми дорогими часами на запястье, доктор Анисимов входит в кабинет, улыбается: “Алла, доброе утро! ЭКГ уже сделали?”

Сейчас 10:20 утра. Сама операция начинается в 12. На нее - два часа.

До этого Алексей Юрьевич Анисимов, хирург и эксперт по маммопластике клиники “Клазко”, должен заняться практически леонардовским искусством: расчертить грудь Аллы фломастером, создать эскиз операции. Контур грядущего женского счастья.

ЧЕРТЕЖ
Анисимов с Аллой уже хорошо знакомы. Она приходила к нему несколько раз, обсуждая приятные мелочи (форму, размер) и неприятные (возможные осложнения).

Алла, хоть и аппетитная блондинка, совсем не хочет бюст, как у Мэрилин Монро. Скромнее. “А какой размер?” - уточняю я. “Понимаете, - говорит Алла, - врачи считают не в размерах, а в миллилитрах”

Доктор Анисимов, который уже успел нарядиться в синюю униформу, указывает на восемь фиолетовых коробочек, что стоят на его столе. “Это имлантаты. Здесь четыре набора разного веса и разной формы - от 290 миллилитров до 330. Визуально вы разницы не заметите, но какие именно потребуются, я решу уже во время операции”. Разглядываю коробки с логотипом Mentor: “И что, они хорошие?” Анисимов усмехается: “Ну как “бентли” среди машин”.

Затем Анисимов берет штангенциркуль, начинает разметку, успевая на ходу комментировать: “Вы не смотрите, что у Аллы такой несчастный вид. Она с вечера не ела, с утра даже глотка воды не выпила: нельзя”. Алла кокетливо возражает: “Алексей Юрьевич, у меня счастливый вид!”

Алла решила сделать операцию еще лет десять назад. Но не было времени: то учеба, то офис. Сейчас выпала счастливая возможность: пауза при смене работы. Две недели, которых хватит на операцию, наблюдение у врача и адаптацию к своим прекрасным новым формам. Ей тридцать два года, она красива и стройна. А грудь? Да, маловата, но это не страшно, лично я не люблю большую. Проблема скорее в другом: форма неизящна, грудь “тянется” к земле, хотя Алла не рожала. Поэтому, будучи противником пластической хирургии, я вполне могу понять ее мотивацию.

РАЗРЕЗЫ
Потом Аллу уводит медсестра, чтобы нарядить и сделать премедикацию - успокоительный укол, скажем по-простому.

В одиннадцать тридцать Аллу приводят в операционную - на ногах компрессионные чулки. Она ложится на стол, анестезиолог просит раскинуть руки, и Алла становится совсем похожа на витрувианского человека, изображенного да Винчи. Запястье пристегивают: во время операции стол будет подниматься и опускаться под разными углами, тело должно быть зафиксировано. По мониторам приборов прыгают полоски: пульс, давление, что там еще? Короче, как в кино про доктора Хауса. Анестезию вводят прямо в вену через мягкую канюлю. Алла мгновенно отключается и, кажется, даже не видит снов с участием прекрасного принца, который делает ей предложение.

Ах да, забыл сказать: она пока не замужем.

Медсестра Людмила требует от меня и фотографа держаться подальше от столика со стерильными инструментами. И по ее сердитым глазам над голубой повязкой видно: если что, скальпелем по горлу - и за окно. Шутка.

Приструнив чужих, Людмила обильно смазывает грудь Аллы йодом. К моему удивлению, даже в разгар XXI века старый добрый йод остается универсальным антисептиком. Только тут не спиртовой, а водный раствор - бетадин.

Доктор Анисимов берет прибор, больше всего похожий на футуристический паяльник с тонким жалом. Это хирургический каогулятор, который электродом вскрывает плоть. Никакого скальпеля! Доктор делает прорезь под грудью, идет легкий дымок. Но все продумано: дым оттягивает трубка эвакуатор. Крови немного, аппарат сразу прижигает сосуды. Медсестра смотрит на меня: “Нашатырь не нужен?” Нет, я крови не боюсь.

“А почему именно тут режете? - спрашиваю. - Вроде под мышками можно?” - “Можно. Но этот способ самый проверенный”.

Анисимову тридцать шесть. На втором курсе медицинского он вызвался дежурить в экстренной хирургии (да, как в сериале “Анатомия Грей”), и это было боевое крещение. Ординатура и потом Центр микрохирургии, где он работал с тонкими тканями. Полноценным пластическим хирургом Анисимов стал в лондонских клиниках. Мог бы там и остаться, но в России интересней, денежней и клиенты приятней. Та же Алла после первого визита в “Клазко” сказала ему: “Давайте, как считаете нужным, вам я полностью доверяю”.

Но пока Алла лежит распятой на столе, а Анисимов светит на ее правую грудь лучом, исходящим от его лба. Он конечно, в каком-то смысле сверхчеловек, но горит не третий глаз, фонарик, укрепленный поверх хирургических очков. Анисимов уже сделал “кармашек”, медсестра оттягивает ретрактором грудь - так что можно увидеть в глубине очертания ребер. Доктор пробирается внутрь, обрабатывая “паяльником” мелкие кровотечения. И тут я вижу желтую массу - это жировая клетчатка. Дам прошу отвернуться!

СИЛИКОН
Такая же учесть ждет и вторую грудь. Теперь Анисимов берет примерочный имплантат, который вставляет по очереди в правую и левую страдалицу, туда закачивается физраствор. По этой модели Анисимов может определить какую пару ему выбрать. Он указывает сестре на “ментора” весом в 315 миллилитров и вдруг с усмешкой вспоминает, как однажды ему пришлось оперировать даму, которой вставили имплантаты в СССР, еще в середине 1980-х. Она вдруг решила, что пора их сменить.

Сестра щедро смазывает имплантаты все там же бетадином, и Анисимов по очереди проталкивает их в прорези. Долго и старательно утрамбовывает, да простит он это словечко. Потом просит поднять верхнюю часть стола, чтобы Алла “присела”. “Мне нужна гравитация”. - поясняет Анисимов. То есть посмотреть, как будет вести себя обновленная грудь в вертикальном положении - как ей и предстоит очаровывать мужские взгляды. Мне уже нравится, честно! Фигура обретает гармонию, завершенность. И доктор доволен - можно шить. Только перед этим вставляются тонкие дренажные трубки, с которыми Алле придется провести сутки до выписки из клиники: будут выходить лимфа и кровь.

Анисимов шьет тонкой ниточкой так, что любая портниха при этом зрелище испытала бы эйфорию.

Имплантат прямо тут, в миллиметрах от иглы, но рука доктора, закаленного в спортзале, не дрогнет. Ровно в четырнадцать часов, как и было сказано, Анисимов заканчивает операцию. “И когда она сможет показаться на людях?” - киваю на Аллу. “Через два дня!” - бодро отвечает доктор.

Аллу, конечно, ждет много чудес, предрекаю. А шрамы? До свадьбы заживут!